Жил-был дракон. Звали его Маугли. Нет, не так. Жил-был дракон по имени Вася. Потому что звать его было некому. Впрочем, тогда он и не мог знать, что он дракон. Или что он Вася. В общем, жил-был Абыр. Просто потому, что надо ведь как-то обозначить существо, о котором пойдёт речь. Для удобства. В самом деле, не будешь же каждый раз говорить: "Существо, о котором идёт речь в нашем рассказе, пошло купаться на речку". Ну так вот, Абыр жил-был и даже иногда ходил купаться на Иркут. Только он не знал, о том, что ходит купаться. Потому что "знать" ему было нечем. То есть у него, конечно, всё было на месте: очень разветвлённый мозг, хорошо приспособленный к человеческой речи голосовой аппарат, верхние конечности с большим пальцем, противостоящим остальным четырём... Но при всём при том он всё-таки был никем. И со-знания для того, чтобы что-то знать, у него не было. Потому что со-знавать что-то можно только с кем-то другим. И потому что вообще: один дракон - не дракон.
Однажды он встретил другого дракона. Или Абыра. Оба были так потрясены этой встречей, что стояли, уставившись друг на друга, как дураки, несколько лет. Или минут. Потому что времени тогда, естественно, ещё тоже не было. На их лицах явственно можно было прочитать (если бы было кому) сложную борьбу двух основных пред-инстинктов: привлечения и убегания. Наконец, Абыр-1 смог сказать Абыру-2 (ткнув в его сторону передней конечностью): "You!" ("Ты!")*. Абыр-2, с небольшой задержкой (он был флегматиком), повторил в точности жест и фразу Абыра-1. И долго бы они так стояли и препирались, словно два тупых робота (вариант для сценической версии: Шварценеггера), если бы первый Абыр, который был сангвиником, не захотел жрать (а потом, с небольшим опозданием, то же самое желание не ощутил и второй Абыр).
Перейдя от слов к делу и попытавшись откусить друг у друга часть бицепса, оба, практически одновременно, сделали два практически одинаковых вывода: "Больно!" Ну, а уже под влиянием этой боли (которая, как известно, является хорошим учителем) возникла память о несложных вариантах окончания множества предшествующих встреч двух индивидов вида Homo Draconius. Отскочив друг от друга на безопасную дистанцию, абыры достаточно быстро провели предварительный ментальный поединок глазами и, сделав вывод: лёгкой борьбы не будет, а жрать всё-таки надо, - извлекли из памяти метод решения сложных ситуаций по "Книге Перемен". Глубоко вздохнув, оба отвесили друг другу ритуальный поклон и затем, дважды вскинув и опустив правую руку, зафиксировали её на третий раз в поднятом состоянии с частью пальцев, сжатых в кулак, и с другой частью, свободно торчащей вверх. Количество свободно торчащих пальцев и у того, и у другого совпало и равнялось трём. Это по записи в "Книге Перемен" означало: "Благоприятный исход. Искать съедобного третьего".
Вот тут, собственно, и началось самое интересное. Началось понимание абыров, кто же они такие. И началось оно с создания первого слова их абырского языка. Дело в том, что все предшествующие действия и мысли абыров в словах не нуждались. Но в "Книге Перемен" не были в явном виде перечислены "съедобные третьи". Они были заданы в виде формулы (точнее, ощущения). И абырам нужно было как-то договориться, кого же конкретно они сегодня будут есть (или кого они будут есть конкретно). Потому что они не могли ещё тогда питаться формулами или ощущениями. "Мамонт!" - твёрдо сказал более голодный первый Абыр. А второму и говорить ничего не надо было - он просто продемонстрировал первому соединённые в кольцо указательный и большой пальцы правой руки. Но слово "мамонт" знали теперь оба.
Так, в процессе совместной трудовой деятельности, возникла человеческая речь.
Карл Маркс. Происхождение человека. - Том 1. - Стр. 273.
____________________
*Вариант для сценической версии со Шварценеггером в роли Абыра-1: "Who. Are. You?".